Остров АникиевОстров Аникиев или Аникеев – музей под открытым небом. Информации о нем мало.
Известно, что Аника Строганов на Цып-Наволоке в 1560 году построил становище Оникеево с корабельной пристанью, которое в конце семидесятых годов передает монахам Трифонова Печенгского монастыря.
Монастырь этот – не простой. Долгое время он был самым северным монастырем мира. Основал его в 1533 году Преподобный Трифон Печенгский, позднее кольский святой.
Монастырь на Печенге был интересен не только как уникальный религиозный объект. В переплетении интересов трех государств на Кольском, он играл важную роль в международных и культурных отношениях России на севере, особенно в свете непростых взаимоотношениях со Швецией. Кроме культурного форпоста Трифонов Печенгский монастырь также играл важную роль в торговле.
Монастырь неоднократно разрушался, отстраивался, закрывался, открывался, перестраивался, причем с изменениями в конкретном местоположении.
Особо он прославился в конце 1589-го года, когда на исходе очередного недолговечного перемирия со Швецией после дележа Ливонского наследства на монастырь напали финны и вырезали всех монахов поголовно с особой жестокостью – всего то ли 95, то ли 116 человек по разным источникам. Всех погибших монахов причислили к великомученикам – по легенде и историческим данным они не оказали никакого сопротивления, когда финны проникли внутрь, и приняли мученическую смерть.
Совсем скоро «ласточка» прилетела на юг, и Русско-Шведская война возобновилась с новой силой.
Во время краткого владения территорией Печенги финнами между революцией и ВОВ место было немедленно переименовано в Петсамо. После победы историческое название Печенге, на удивление без всяких революционных экспериментов, вернулось.
Но это про монастырь и Печенгу – о них можно найти много информации. А вот про остров Аникиев известно мало.
Из того что известно, получается любопытная картина: именно на этом острове взималась торговая пошлина с кораблей.
«На острове Аникеев взимается торговая пошлина, для этого царь отправляет туда свою таможенную заставу. В 1703 году "на Оникеевский остров с памятью (предписанием) к кораблям по прежнему обыкновению" Петр Первый посылает капитана Суханова со стрельцами.» (Орешета)
Об Анике тоже достоверно мало что известно. То это Аника Строганов – купец, то это великан Аника – угнетатель рыбаков (по-русски, морской разбойник), которого победил силой духа Амвросий, монах Печенгского монастыря.
Кто был на самом деле этот человек, и не слились ли в одном персонаже сразу несколько – выяснить трудно. Но название ручью и острову имя Аника дало – Оба называются Аникиевыми или Аникеевыми.
Подход к острову со стороны берега очень интересный: бухту ручья Аникиева от «моря» отделяет гряда-риф. Даже на резиновой моторке пройти можно далеко не везде, а для больших кораблей задача совсем усложняется – надо знать проход. Видимо, именно защищенность гавани от моря сделала ее привлекательной для установления «таможенного форпоста».
Когда мы собрались туда, солнце плотно завернулось пуховой периной облаков, но ветра еще не было. Поэтому ловя момент, когда выйти в море можно, быстро попрыгали в лодку и отправились вперед к загадкам.
Все были уже в море, кроме меня. Поэтому, конечно, поиздевались страшилками всласть – все шутки удалось «отбить», а вот забродники – нет. Обидно, те мне помешали побегать по островку – скакать по камням в этих коровьих доспехах с хрупкой аппаратурой наперевес невозможно.
Весь путь Витька сидел на носу впередсмотрящим и внимательно глядел на дно – не напоремся ли где при прохождении через риф. На низкой воде такая «случайность» более чем реальна.
Подходили к острову со стороны большой воды – берег со стороны гавани показался то ли невыгодным для высадки, то ли ветер был такой, что подойти нельзя, то ли из-за отлива.
Когда подплывали к острову, Витька увидел бегущего по дну краба. Все мужики по правому борту кинулись смотреть потенциальный, но недоступный деликатес. Кулинарный интерес явно был сильнее зоологического. Жаль, но я сидела на левом борту и членистоногий деликатес не видела.
Зоркий Витя усмотрел на дне еще какую-то живность, но я, сколько не разглядывала, не увидела ничего.
Остров окаймляли плотным огромные листья морской капусты и какие-то большие водоросли, безвольно лежащие на камнях.
Наконец, лодка мягко прочертила дном по обессилевшему под воздействием земной гравитации подводному царству и мы ступили на берег загадочного острова.
За первыми же скалами нас ждал сюрприз: птица – похоже, та самая, у которой братишка или сестренка обронили перо на мысе Шарапов – сидела у камня и не улетала. Сначала мы подумали, что она сидит на яйцах. Здравомыслие быстро взяло верх: какие яйца в конце сентября? Значит, что-то другое.
Подумали, может, очухивается, улетит. И ушли дальше.
Остров буйно зарос травой – такую не грех и коровам кормить. Совсем родные ромашки цвели пышным цветом.
Продираться по хаотичным мокрым, местами очень острым камням-скалам, заросшим этой травой в забродниках было ужасно тяжело – ноги пытались все время разъехаться или зацепиться за что-нибудь.
Почти на вершине обнаружили сетевой буй – говорят, его можно продать аж за 500 рублей. Неплохие такие волны бывают на Баренцевом море!
Выбравшись на вершину, увидели весь Цып-Наволок – и «Методичный», и маяк, и гавань, и риф.
Интересно, что в поисках информации по острову обнаружилось, что Цыпнаволок вначале назывался Цымнаволоком. Почему «м» превратилась в «п» - неизвестно. На карте XVI-го века Симона ван Салингена Цып-Наволок назван Bommenes («Прп. Трифон Печенгский. Исторические материалы к написанию жития». Игумен Митрофан (Баданин).)
Одевшийся наиболее удобно для подобных вылазок, легкий как перышко Витя уже ускакал вперед и звал нас к тем самым надписям, ради которых мы сюда приплыли. Эх, ну и купилась же я на ужас-рассказы! Дима хоть и облизывался с завистью, глядя на него, шныряющего тут и там, остался со мной, чтобы ноги в этих камнях я не переломала.
Наконец, долезли до надписей. Вот это да! Действительно, музей под открытым небом!
Надписи-то 1682-го, 1684-го, и 1703-го, 1725-го, 1831-го и 1891-го! И это далеко не все!
Каких тут мореплавателей не было – и русские, и норвежские, и датские, и шведские!
Еще снимки надписей:
http://fotki.yandex.ru/users/west-wind/album/100349/?p=0Вот, Гладышов - похоже, мореход из Кандалакши был тут когда-то, а вот Hans Marxen Von Flensborg тут в 1688-м причаливал, а вот Шкяков и Конапов изо Кеми побывали тут в 1863 и 64-м годах.
Наверняка за каждой фамилией кроются целые истории. Вот кто мог бы много рассказать об этих местах. Но теперь и о них мало что осталось в памяти людской.
Грустно, но поверх этих надписей туристы уже поразвлеклись. Вот накарябано что-то и 1997 - а надпись снизу уже не разобрать. То в середину надписи влезла то ли буква, то ли инициал чей-то.
Много сотен лет люди уважали друг друга, места хватало всем. Хоть зачастую и недругами они были. А вот примчались бездумные иваны без родства и поставили свой жирный отпечаток – я тутова был! Стыдно, наверное, в душе перед настоящими мореходами – ни фамилии толком не оставят, ничего. Лишь смердящий продукт растительной жизнедеятельности мозга.
Орешета тоже писал об этом. Но и его надпись мы нашли. Правда, не на основной плите, в сторонке. Что ж, господа туристы. Если неймется утолить жар в руках, так сделайте свою надпись рядышком. Не портите память предков. Как вы к ним, так и потомки к вам.
Долго я разглядывала скалу – историю. Жаль, но часть надписей погибает, многие плохо читаются, а часть уже погибла безвозвратно. Время безжалостно стирает следы пребывания человека здесь.
Витя тем временем обскакал весь островок и сказал, что петроглифов, которые вроде как тут должны быть тоже, он не нашел. То ли их нет здесь, то ли трава методично залечивает следы присутствия человеческие.
На прощание пошли к поклонному кресту. Добротный. Кто-то его поставил на совесть. Как и многие другие на Рыбачьем. Поговаривают, что толком неизвестно, кто это делает – загадочный энтузиаст.
На более-менее ровном участке Дима меня оставил, и тоже поскакал оглядывать остров загадочного Аники. Ребята утверждали, что здесь еще должны быть древние петроглифы, но сколько не бегали, их не нашли. В общем-то, не удивительно. Трава здесь растет очень неплохо, и даже если они были, найти их, не зная точного места расположения, будет очень трудно.
Пока бегали по острову, обстановка изменилась – начал слегка подниматься ветер. Да и с отливом там было что-то не то – пора было отчаливать к дому.
У лодки ждал печальный сюрприз – птица так и не улетела. Жаль, похоже, ей было совсем худо. В чем причина ее болезни мы не поняли. Витя аккуратно попытался подлезть сапогом – клюв у нее такой, что может и палец здорово повредить. Птица вяло поклевала сапог, но с места не стронулась. На вид повреждений не было, очевидных признаков болезни тоже. Может, конечно, что слопала не то, и маялась животом.
Безумно хотелось ей помочь. Но чем? Никто не знал. Поэтому еще раз оглядев, оставили ее в покое, слабо надеясь, что случится чудо, и она оклемается.
Страдающая неизвестно чем птица почему-то изрядно подпортила возвышенное настроение от соприкосновения с сохранившимся чудом - состояние беспомощности и неизбежности Царь природы очень не любит.
Шли мы по гладкому серому морю под серыми облаками. Неужели тут еще вчера буйствовало солнце? Вдалеке галдели чайки. Витя также внимательно глядел в воду, периодически говоря, сколько метров до дна. Крабов больше не встретилось.
Спереди и сзади расстилалась гладь холодного спокойного моря. Остров Аникиев снова становился далеким и манящим.
Обманчива гладь воды - не зря поморов считали уникальными мореходами, и в солдаты их никогда не брали. До берега рукой подать, а вот доплыть – не доплывешь. Сердце остановится значительно раньше.
Лишь ближе к берегу настроение вернулось в норму, хотя бедолага-птица еще долго не давала покоя взбудораженным чувствам. Нет-нет, да подумаешь, нет ли среди галдящего базара этого страдальца.
Отлив еще был в силе, и ушедшая вода оголила камни. Удивительные камни – пластилиновые. Вода их обтачивает, придавая им фантастические формы.
Вот снова попался загадочный камень с «дыркой».
Долго я бродила по берегу, разглядывая камни и море, думая о птице и о том, как и чем тут жили рыбаки. Хоть фантазия у меня и неплохая, но знаний на эту тему мало. Поэтому размышления получились скорее созерцательными, и быстро скатились к общим философским вопросам. Так и бродила я вдоль оголившегося берега, пока меня не «потеряли» и не начали искать.
http://west-wind.ya.ru/replies.xml?item_no=3183
Помощь
Поиск
Вход
Регистрация
